Сегодняшняя питерская байка:


В ахматовском стихотворении "Мне ни к чему одические рати...", написанном в январе 1940 года, есть
знаменитые строчки:
"Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда."
В очередной поэтической передаче эти стихи должны были звучать по радио, однако стихи запретили. Это
сделал один из руководителей отдела пропаганды при Ленинградском обкоме, оставив свою бессмертную резолюцию:
"Надо писать о полезных злаках: о ржи, о пшенице, а не сорняках!".

Сегодняшняя питерская байка:


Профессор Военно-медицинской академии, лейб - хирург Николая II Сергей Петрович Федоров был очень талантливым врачом, и его по праву называли "королем урологии". Это не мешало ему с большой серьезностью относиться к феномену Распутина. Однажды, уже после убийства Распутина, священник Шавельский, хорошо знавший Федорова, спросил его:
- Что нового у вас в Царском? Как живут без "старца"? Чудес над гробом еще нет?
- Да вы не смейтесь! - совершенно серьезно ответил ему Федоров.
- Ужель начались чудеса? - с улыбкой спросил Шавельский.
И Федоров в ответ рассказал ему такую историю:
"В Москве, где я гостил на праздниках, так же вот смеялись поводу предсказания Григория, что Наследник заболеет на такой-то день после его смерти. Я говорил: "Погодите смеяться, пусть пройдет указанный день!" А сам прервал отпуск и приехал в Царское Село: мало ли что может случиться!
Утром указанного "старцем" приезжаю прямо в дворец. Слава Богу, Наследник совершенно здоров. Начали вышучивать меня, а я уходя из дворца оставил номер своего телефона. И на целый день задержался в Царском. Вечером вдруг зовут меня: "Наследнику плохо!" Ужас - мальчик истекает кровью! Еле-еле удалось остановить кровотечение. Вот вам и "старец"...”

Сегодняшняя питерская байка:

Всеми любимый памятник Ивану Андреевичу Крылову в Летнем саду появился благодаря
частным пожертвованиям. Его автор, Петр Карлович Клодт, решив украсить пьедестал
фигурами зверей – героев басен, отнесся к делу очень серьезно. Он добросовестно
перечитал басни Крылова и составил полный список животных. Лепить зверей по памяти
Клодт не хотел, ему нужна была натура. Зоологического сада в Петербурге в те
годы еще не было, и скульптору пришлось добывать натурщиков всеми возможными
способами.
Осел жил у Клодта дома, в "зверовом дворе", учрежденном еще Петром I, Петр Карлович
лепил львов. Царские егеря подарили барону волка. Это незлобивое создание, спавшее
вместе с собаками и за все время даже не попробовавшее никого укусить, встречало
гостей протяжным воем, от которого по спине начинали бегать мурашки. Волк исправно
охотился на кота Ваську, тоже позировавшего.
Из Новгородской губернии Клодту прислали медведя с медвежонком. Медвежонок несколько
раз убегал из мастерской, пролезая в форточку, и пугал прохожих. Медвежонка возвращали.
Во время очередного побега его постигла неудача, подросший медвежонок в форточке
застрял. Чтобы его оттуда вынуть, пришлось выставлять раму.
Клодт раздобыл журавля, лисицу, овцу с ягнятами и даже лягушку. Все это разношерстное
общество далеко не всегда сидело в клетках, а порою свободно разгуливало по мастерской.
И только один натурщик был приходящим. Козел, которого приводила старушка, жившая
неподалеку. У дверей мастерской козел начинал отчаянно упираться - его можно
понять, там обитали волк и медведи. Несмотря на сопротивление, бабушка впихивала
козла в мастерскую - ей очень хотелось увидеть своего серенького козлика, отлитого
в бронзе.
В мае 1853 года памятник был завершен. Первоначально предлагалось установить
его у Публичной библиотеки или на могиле Крылова в Александро-Невской лавре.
Но Клодт сказал: "Установить надо в Летнем саду".

Сегодняшняя питерская байка:

Иосифа Бродского привез на дачу к Ахматовой его приятель, молодой поэт Евгений
Рейн, и поначалу Анна Андреевна не произвела на Бродского особого впечатления.
Только потом, когда Бродский стал одним из "волшебного хора", сформировавшегося
вокруг Ахматовой кружка молодых поэтов, однажды, возвращаясь из Комарово в переполненной
электричке, он вдруг понял - "вдруг как бы спала завеса" - с кем он имеет дело.
Ахматова тоже выделяла Бродского, несмотря на то, что он гораздо более чем другие
нарушал акмеистические принципы. Его строки она взяла эпиграфом к своему стихотворению
"Последняя роза", утверждая, что после Мандельштама ничего подобного не читала.
Бродского за его темперамент Анна Андреевна в шутку прозвала "полтора кота"
- у соседей Ахматовой был большой рыжий кот, очень энергичный, шумный и симпатичный.
Когда Иосифа Бродского обвинили в тунеядстве, судили, Ахматова активно участвовала
в его защите и очень переживала, что Бродского не удалось отстоять. Но прозорливая
петербургская Кассандра, наблюдая, как настойчиво власти преследуют молодого
поэта, не могла не заметить: "Какую биографию делают нашему рыжему! Как будто
он кого-то нарочно нанял".

Сегодняшняя питерская байка:

Борис Михайлович Кустодиев темы для своих картин выбирал исключительно из русской
жизни. На его полотнах весело разворачивались и народные гулянья, мчались тройки,
пили чай дородные красавицы-купчихи. И до чего же трудно себе представить, что
эти жизнелюбивые полотна написаны человеком, десять последних лет проведшим в
инвалидном кресле. Каждое движение кистью требовало от художника неимоверного
напряжения сил, преодоления мучительной боли. И при этом Кустодиев был всегда
приветлив, элегантно одет, его небольшая бородка аккуратно подстрижена. Когда
бородка начала седеть, художник ее сбрил, объяснив жене: "К нам ходит много молодежи,
бывают хорошенькие барышни, меня борода старит..."
В 1922 году Кустодиев написал великолепный портрет Шаляпина - певец изображен
в полный рост, в богатой барской шубе на фоне веселой ярмарки. Чтобы сделать
возможным написание этого двухметрового портрета, в потолке мастерской укрепили
блок, с помощью которого художник мог наклонять холст и приближать его к себе
посторонней помощи. Но удалить картину настолько, чтобы можно было хорошенько
проверить написанное, художнику не удавалось - не позволяли размеры комнаты.
Кустодиев работал, глядя вверх, как при росписи плафонов, никогда не жаловался,
и только изредка позволял себе заметить: "Ноги - что... предмет роскоши! А вот
рука начинает побаливать - это обидно". Уезжая на гастроли, Шаляпин взял полюбившийся
портрет с собой. Кустодиеву тоже нужно было ехать за границу, только там можно
было вылечить его болезнь. Но когда художнику после бесконечных проволочек, наконец,
выдали паспорт, было уже поздно. Кустодиев так и не увидел свою работу в нужном
отдалении.

Сегодняшняя питерская байка:

14 мая 1703 года Петр Алексеевич осмотрел острова в устье Невы и на одном из
них – Заячьем - решил заложить крепость. Царь расположил крестообразно два куска
дерна, а сверху водрузил деревянный крест. В это время в небе над островом появился
орел. Петр перешел по плотам через пролив и на берегу срубил два куста ракиты.
На месте одного из них была поставлена Троицкая церковь, на месте второго - домик
Петра.
Через день, 16 мая, в праздник Пятидесятницы, Петр со свитой высадился на Заячьем
острове и после освящения места подал знак к началу земляных работ. Когда первый
ров достиг 2 аршин глубины, в него опустили высеченный из камня ящик, в который
был поставлен золотой ковчег с частицей мощей Апостола Андрея.
Петр срубил две березки и, соединив верхушки, воткнул их в ямы, обозначив ворота
будущей крепости. И тут вдруг на них опустился уже знакомый орел. Птицу сняли
и принесли Петру. Царь, обвязав орлу лапы, посадил его на руку и вместе с орлом
под гром пушек торжественно взошел на яхту.
Появление царственной птицы сочли хорошим предзнаменованием, ведь при основании
Константинополя Константину Великому также было чудесное видение орла.
Но в нашем случае никакого чуда нет, орла приручили еще шведские солдаты, когда-то
сторожившие здесь королевские леса.
Когда шведский король Карл XII узнал об основании Петербурга, он высокомерно
сказал: "Пусть царь занимается пустой работой - строить города, а мы оставим
себе славу брать оные".
Но - не вышло.

Сегодняшняя питерская байка:


Накануне открытия великолепного Александринского театра дирекция Императорских
театров решила наградить Росси, строившего театр, и предоставила зодчему пожизненно "безденежное кресло".
Карл Иванович, знавший цену своему труду, обиделся:
"Как? Архитектору Модюи за возобновление Большого театра дали ложу, а мне - только кресло?! Не нужно мне кресла!".
Об отказе доложили Николаю I, и он разрешил предоставить Росси "по смерть его" персональную ложу во втором ярусе.
Когда пришла старость, великий архитектор обеднел и обратился в дирекцию театров с
просьбой взамен ложи выдать ему некоторую сумму. Театральные чиновники в просьбе
отказали. И тогда нуждавшийся Росси начал было через посредника продавать билеты в
свою ложу - спектакли Александринки пользовались большим успехом у публики. Но на
беду власти заметили "бизнес" старого архитектора и пригрозили ему отобрать ложу.
Пришлось Карлу Ивановичу от столь необходимого и заслуженного приработка отказаться.

Сегодняшняя питерская байка:

В 1836 году Михаил Иванович Глинка завершил свою первую оперу, в которой крестьянин
Иван Сусанин, спасая царя Михаила от поляков, героически погибает. Композитор
назвал оперу "Смерть за царя". Партитура была поднесена Николаю I. Царь подумал,
и, продемонстрировав редакторский талант, достойный своей великой бабки, исправил:
"Жизнь за царя".

Сегодняшняя питерская байка:


После очередного покушения на Александра II была создана "Верховная распорядительная комиссия по охранению государственного порядка и общественного спокойствия". Комиссию возглавил бывший харьковский губернатор граф Михаил Тариэлович Лорис-Меликов. Получив практически неограниченные полномочия, Лорис-Меликов провел ряд либеральных реформ и одновременно попытался разгромить народовольческое подполье. За 14 месяцев его диктатуры состоялось 32 судебных процесса с 18 смертными приговорами.
В Петербурге по рукам пошла эпиграмма:
"Мягко стелет - жестко спать:
Лорис - Меликовым звать".
Политика Лорис-Меликова успеха не принесла, всемогущий диктатор вскоре сам стал мишенью народовольцев. За его домом на набережной Мойки установил наблюдение народоволец Ипполит Млодецкий. 20 февраля 1880 года, когда Лорис-Меликов в сопровождении охраны выходил из дома, Млодецкий выхватил револьвер и выстрелил в него. Охранники остолбенели, не растерялся лишь Лорис-Меликов, в прошлом боевой генерал: он выхватил у Млодецкого револьвер и повалил неудачливого террориста на ступени крыльца.
Млодецкого приговорили к смертной казни. Всеволод Гаршин обратился к диктатору с письмом, в котором просил помиловать преступника. Не получив ответа, писатель в ночь перед казнью пришел к Лорис-Меликову сам. Граф принял Гаршина и, совершенно очаровав писателя приятным разговором, пообещал ему, что казни не будет.
Но слова своего Михаил Тариэлович не сдержал. На следующее утро Млодецкий был повешен.

Сегодняшняя питерская байка:


Бракосочетание племянницы Петра I Анны Иоанновны и герцога Курляндского
Фридриха Вильгельма отличалось пышностью и размахом. Целая эскадра барж и
шлюпок с нарядно одетыми женихом, невестой и многочисленными гостями
отошла от Городской стороны и направилась к дворцу Меншикова, где прошло
венчание и свадебное застолье. Распоряжался церемонией сам царь, в алом кафтане
и при серебряной шпаге. Пировали долго, до трех часов утра.
Каждый тост сопровождался орудийным залпом, и по обычаю петровских ассамблей
к концу свадьбы промежутки между тостами все уменьшались, так что упившиеся гости едва могли сидеть за столами.
На следующий день веселье продолжилось: для увеселения гостей началась потешная свадьба царского карлика Екима Волкова. В ней приняли участие 70 лилипутов, привезенных со всей страны. Гости были
в восторге и хохотали до упаду, а вино, как водится, лилось рекой.
Два месяца после свадьбы жили молодые в Петербурге. Все это время молодой герцог
принимал участие в жизни двора и, естественно, в непременных царских попойках. И здоровье молодого
курляндца не выдержало.
Когда новобрачные отправились домой, в Митаву, уже на первой почтовой станции
Фридриху Вильгельму стало плохо, и он, совершенно неожиданно для всех отдал Богу душу.