Горькую правду стоит говорить, если её знание может оградить от вреда или принести пользу; стоит говорить, чтобы впоследствии не стало ещё горше или стало не так горько. В этом случае она, являясь целебным средством, лечит.
Но если её знание только поранит, но ничего не изменит и не даст, то её не стоит открывать. В этом случае она, являясь губительным ядом, не лечит, а калечит.
Например:
Если ты знаешь, что один человек, которого другой считает своим лучшим другом, исподволь вредит ему и стремиться его погубить – то такую горькую правду нужно открыть.
Если ты знаешь, что жена твоего друга иногда изменяет ему, а он считает её верной и целомудренной и радуется, что у него есть такая жена, которую он безмерно любит и которой живёт и дышит – то не стоит, открывая ему глаза, лишать его счастья, а лучше оставить его в блаженном заблуждении.
Знаю такую реальную историю. Жил в древнем Риме человек, который ничего так не любил, как театральные зрелища. Эта любовь свела его с ума настолько, что ему стало мерещиться, что театр всегда заполнен и в нем всегда идут представления. Целые дни он просиживал в пустом театре, наслаждаясь галлюцинациями, ликуя и рукоплеская. Но добрые люди лишили его этого блаженства, вылечив его и вернув ему разум. Но вместо благодарности он проклял их за то, что они обессмыслили его жизнь, лишив его того, чем он жил и дышал, и что, спасши его разум, они погубили его душу.
|