Питерские Байки

Сегодняшняя питерская байка:

В 60-е годы морской офицер Владимир Васильевич Тарбаев работал воспитателем в
Ленинградском Нахимовском училище. О годах, проведенных в стенах прославленного
учебного заведения, он много лет спустя не раз вспоминал. Бывали и смешные случаи.
Однажды Тарбаев повез своих подопечных на кондитерскую фабрику, на экскурсию.
Порядок посещения любого "вкусного" предприятия одинаков: в цехах можно есть
сколько влезет, а вот вынести за проходную - нельзя. Нахимовцы, конечно, в цехах
не терялись, уминали за обе щеки. И очень скоро Владимир Васильевич заметил,
что походка у юных моряков стала какой-то странной, а из ворот фабрики они вообще
выходили, держась за животы и еле передвигая ноги. Все, поголовно!
"Недосмотрел - дети обожрались до коликов!" - в ужасе подумал Тарбаев. Подвозя
детей к училищу, Владимир Васильевич уже примирился с мыслью о выговоре от командования
и перемене в судьбе. Его воспитанники с большим трудом дошли до комнат, где их
с нетерпением ждали товарищи. И тут болезнь у нахимовцев внезапно прошла. Они
развязали подвязки кальсон на щиколотках, и на пол посыпались горы конфет. Отработанным
поколениями способом, будущие моряки под завязку набили себе кальсоны конфетами.
Не корысти ради, конечно, а чтобы порадовать своих товарищей, на фабрику не попавших.
И все училище в тот день было завалено конфетными фантиками.

Сегодняшняя питерская байка:

12 октября 1779 года в Эрмитажном театре давали комедию Мольера, по ходу пьесы
героиня восклицала: "Что женщина в тридцать лет может быть влюбленною, пусть!
Но в шестьдесят?! Это нетерпимо!".
И тут случилось неожиданное и непонятное для окружающих происшествие.
Екатерина II, смотревшая пьесу вместе со всем двором, вдруг вскочила со словами
"Эта вещь глупа, скучна!" и выбежала из зала. При общем замешательстве спектакль
был прерван. Вполне невинная фраза больно уколола женщину-императрицу, по-прежнему
жаждавшую любви и окружавшую себя молодыми "учениками", фаворитами – "чернушами"
и "резвушами". Ведь только полгода назад она отпраздновала свое пятидесятилетие,
как всегда, за рабочим столом, не отрываясь от дел.

Сегодняшняя питерская байка:

Владимир Маяковский и Лиля Брик не раз приезжали в Питер. В один из таких приездов Маяковского пригласил к себе Александр Блок. В тот день Лиля была именинница, приготовила блины и велела Маяковскому не запаздывать. И обязательно принести от Блока книгу с автографом. Слово Лили – закон, Маяковский торопился и рассчитал так: 10 минут на разговор, 10 минут на просьбу о книгах, 10 минут на изготовление автографа. Сначала все шло хорошо: Блок сам предложил свои книги и даже сказал, что хочет сделать надпись.
Сел за стол, взял перо... Маяковский ждал, украдкой поглядывая на часы. Прошло пять минут, десять, пятнадцать. Блок продолжал сидеть в глубокой задумчивости. Маяковский в нетерпении стал ходить по комнате, ему хотелось крикнуть: скорее! А Блок все сидел и думал… Все! Пропали блины! - Маяковский уже и на часы перестал смотреть. Наконец, Блок поднес перо к бумаге и сделал надпись. Маяковский тут же схватил книгу, поблагодарил и выбежал из квартиры. На бегу прочел:
«Вл. Маяковскому, о котором в последнее время я так много думаю».

Сегодняшняя питерская байка:

"То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник -
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник",
- писал Пушкин о Петре I, и практически не преувеличивал. Петр Алексеевич верил
в силу личного примера и в самом деле был первым работником в стране. Он вставал
засветло и уже в 4 часа утра присутствовал на совете министров. Быстро и динамично
обсудив множество дел, царь отправлялся в Адмиралтейство, где следил за постройкой
судов и отдавал распоряжения мастерам. Нередко он сам брался за топор и начинал
плотничать. "Я царь, а у меня мозоли на руках", - учил своих подданных трудолюбию
коронованный шкипер.
Но все же, даже и у такого трудоголика были минуты отдохновения: перед обедом,
часов в 11, Петр заходил в "герберг" - трактир на Троицкой площади - и выпивал
рюмку анисовой водки. "Пробил адмиральский час", - говорил царь о своем коротком
отдыхе. После работы в Адмиралтействе он чувствовал себя адмиралом на огромном
корабле под названием Россия.

Сегодняшняя питерская байка:

Сооружение Александровской колонны, порученное известному архитектору Огюсту
Монферрану, потребовало трудов, поистине титанических. С осторожностью была отделена
от скалы цельная гранитная масса требуемой величины и обработана в форме колонны.
Для перевозки ее по воде было построено специальное судно, и погрузка, и выгрузка
стоили неимоверных усилий. А в это время на Дворцовой площади укладывали фундамент.
На 36 метров в глубину было вбито 1250 сосновых свай, на них уложили обтесанные
гранитные глыбы. Затем,
как основу для пьедестала, поставили самую большую глыбу, весившую четыреста
тонн.
Установка самой колонны также представляла собой задачу величайшей трудности.
По двум сторонам пьедестала возведены были высокие леса.
Колонну по наклонной плоскости закатили на специальную платформу и обмотали канатными
кольцами, к которым прикрепили блоки.
В назначенный день, 30 августа 1832 года, на площади собрался народ. Многие заняли
места с утра, захватив с собой провизию. Прибыл Николай I с августейшим семейством.
Две тысячи солдат ухватились за канаты. Колонна медленно поднялась и повисла
в воздухе. Многотысячная толпа замерла. Канаты были отданы, и гранитная глыба
тихо опустилась на пьедестал. По площади прокатилось громовое "Ура!", а счастливый
архитектор услышал слова императора: "Монферран, вы себя обессмертили!"

Сегодняшняя питерская байка:

В отличие от других монархов, Петр I держал шутов не только для собственной
забавы и увеселения, но и в целях воспитательных, пропагандистских. Петр ценил
в шутах сообразительность и эрудицию. Так, например, царский любимец Ян д'Акоста,
превосходно знавший Священное писание, часто беседовал с царем на богословские
темы и даже вел с Петром споры.
Лучше шута никто не мог ненавязчиво напомнить подданным о благе государства,
о былых победах и достижениях. У того же д'Акосты была редкая привилегия - он
должен был получать от царя тысячу рублей всякий раз, когда Петр Алексеевич забывал
провозглашать тост за здоровье "семьи Ивана Михайловича" , т.е. русского флота
(что, конечно, случалось чрезвычайно редко).
А, самое главное, шуты говорили правду. Не стесняясь в выражениях, они высмеивали
пороки и злоупотребления царских приближенных. Вельможи часто жаловались Петру
на бесцеремонное поведение шутов, на что царь обычно отвечал: "Что вы хотите,
чтобы я с ними сделал? Ведь они дураки!"

Сегодняшняя питерская байка:

Замечательный писатель Юрий Олеша возвращался с дружеской вечеринки в гостинице «Астория». Он был пьян. Увидев в вестибюле представительного человека в мундире с золотыми галунами, Олеша закричал ему:
- Швейцар! Позовите такси!
- Я не швейцар. Я адмирал! – с достоинством ответил тот.
- Ну так подайте катер!

Сегодняшняя питерская байка:

Император Николай I скончался 18 февраля 1955 года. В считанные дни обыкновенная
простуда свела в могилу цветущего крепкого мужчину.
Петербургские обыватели, за тридцать лет привыкшие к тому, что над ними царствует
человек, который "знает все, может все, и у него на все есть время", не верили,
что эпоха Николая закончилась.
"Я всегда думал, да и не я один, что император Николай переживет и нас, и детей
наших, и чуть не внуков", - записал один из них в своем дневнике.
Иван Сергеевич Тургенев, чтобы самому проверить слухи, отправился в Зимний дворец
и спросил часового: "Правда ли, что наш государь скончался?"
Солдат молчал. Тургенев не унимался, и часовой вынужден был ответить: "Правда.
Проходите". И видя, что Тургенев все еще не верит и не уходит, добавил: "Кабы
такое сказал, да было бы неверно, меня бы повесили".
Только это и убедило Тургенева.

Сегодняшняя питерская байка:

Как только по Петербургу стало можно проехать, тут же появились любители проехать
быстро и те, кто от их быстрой езды страдал. Дорожные страсти в 18 веке по накалу
не уступали нынешним, поэтому и возникла потребность урегулировать ситуацию на
государственном уровне. Первые правила дорожного движения появились при Анне
Иоанновне. 20 августа 1730 она издала именной указ, в котором предписывала "извощикам
и прочим всяких чинов людям ездить, имея лошадей взнузданных, со всяким опасением
и осторожностью, смирно".
Лихачей это не остановило, и через год появился новый указ, разрешавший нарушителей
ловить и препровождать в полицию. Указы следовали за указами, лихачам грозили
битьем кошками, кнутом, денежными штрафами, а ситуация на дорогах и не думала
улучшаться. 6 февраля 1737 года был опубликован очередной, пятый (!) по счету
указ, в котором к нарушителям применялись меры средневековой строгости:
"А ежели кто впредь в противность сего Ея Императорского Величества указа дерзнет
так резво и несмирно ездить и плетьми кого бить, и санями и лошадьми давить,
таким, по состоянию вины их, чинено будет жестокое наказание или смертная казнь".
... Уж, кажется, трудно наказать строже, но... именно в том самом 1737 году
дошло до высочайшего сведения, что "какие-то люди, выехав в санях парой с дышлом,
чуть не убили фельдмаршала Миниха, а стоявшего у него на запятках адъютанта ушибли
так, что чуть жив остался".

Сегодняшняя питерская байка:

Однажды Николай Степанович Гумилев выступал на вечере поэзии у моряков Балтфлота,
читал свои африканские стихи. Строки
"Я бельгийский ему подарил пистолет
И портрет моего государя ", - он произнес нарочито громко, с вызовом.
По залу прокатился негодующий ропот. Несколько матросов поднялось с мест. Гумилев
продолжал спокойно читать, делая вид, что не замечает волнения в зале. Окончив
чтение, он скрестил руки на груди и спокойно обвел глазами зал, ожидая аплодисментов.
Зал безмовствовал. Гумилев ждал. И вдруг раздались одинокие хлопки, их поддержали,
аплодисменты родились и загрохотали. Гумилев победил.
... Возвращаясь с вечера, он вспоминал: "А была минута, мне даже страшно стало.
Ведь мог же какой-нибудь товарищ-матрос, "краса и гордость Красного флота", вынуть
свой небельгийский пистолет и пальнуть в меня, как палил в "портрет моего государя".
И, заметьте, без всяких для себя неприятных последствий. В революционном порыве,
так сказать."